Николай Давидович Бурлюк (1890–1920) – русский поэт и прозаик, теоретик искусства.
Николай Бурлюк родился в Харьковской губернии, в многодетной семье управляющего имением, агронома Д. Ф. Бурлюка. Его братья Давид и Владимир, а также сестра – Людмила Бурлюк-Кузнецова – стали видными деятелями русского футуризма.
В 1907 году семья Бурлюков переехала из Харькова в Херсон. В 1909 году Николай Бурлюк окончил Херсонскую мужскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, а затем перевелся на физико-математический факультет. В одно время с Бурлюком в университете на естественном отделении физико-математического факультета, а затем славяно-русском отделении историко-филологического факультета учился Велимир (тогда еще Виктор) Хлебников. Его имя появляется в нескольких стихотворениях Николая. Хлебников на несколько лет станет очень близок с братьями Бурлюками.
Вместе с братьями и сестрой Николай Бурлюк активно печатался в изданиях кубофутуристов («Студия импрессионистов», «Садок судей», «Пощечина общественному вкусу»), был членом литературной группы «Гилея».
Литературная группа «Гилея» громко заявила о себе в 1912 году. Она была организована Давидом Бурлюком и в нее вошли В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский, Е. Гуро, Б. Лившиц, А. Крученых, а также Владимир и Николай Бурлюки. Участники группы именовали себя «гилейцами» по названию давно исчезнувшей греческой колонии Гилея. Согласно древнегреческим преданиям, Гилея была связана с подвигами Геракла, и, таким образом, это название приобретало символическое значение в представлении нового содружества поэтов и художников. Они также называли себя «будетлянами». Это название предложил Хлебников (от русского слова «будет»). Группа не имела постоянного состава, однако костяк объединения составляли братья Бурлюки. Поэты-«гилейцы» собирались на Петроградской стороне – в комнате Николая Бурлюка, находившейся в доме на Большой Белозерской улице, 8 (нынешняя улица Воскова, 8/5). Дом возведен в 1910 году по проекту П. М. Мульханова.
Среди поэтических течений начала XX века «Гилея» была наиболее значительной из всех футуристических группировок. В 1913–1915 годах группой изданы альманахи «Пощечина общественному вкусу», «Садок судей 2», «Требник троих», «Трое», «Дохлая луна», «Молоко кобылиц», «Затычка», «Рыкающий Парнас», «Первый журнал русских футуристов», «Весеннее контрагентство муз», «Взял».
В отличие от братьев и сестры, Николай Бурлюк никогда не выступал как художник, но интересовался художественными работами футуристов и много писал о них. В третьем номере сборника «Союз молодёжи» (СПб., 1913) он совместно с Давидом Бурлюком опубликовал статью «Владимир Давидович Бурлюк», посвященную творчеству своего среднего брата. В ней Николай рассуждал об образе и роле творца нового искусства: «Говоря о новейшей живописи, нам придется говорить об отдельных художниках. Это понятно: труд личности создает настоящее. Если в прошлом имя художника нарицательно, то в современности оно живо и действенно. Радостно быть современником силы не имени, но личности. Новое искусство со своей созерцательностью, со своей проповедью материализации идеи учит нас любить не только картины художника, но и его самого, ибо только воплощение исходит от творца».
Николай Бурлюк – автор теоретических статей «Поэтические начала», «Supplementum к поэтическому контрапункту», «О пародии и подражании». В этих статьях сформулированы основные принципы футуристической литературы. В 1914 году в Москве, в «Первом журнале русских футуристов» была опубликована совместная с Давидом Бурлюком статья «Поэтические начала», стихотворения Николая Бурлюка, а также «Открытое письмо гг. Луначарскому, Философову, Неведомскому», в котором автор яростно отстаивал позиции футуристов. Николай Бурлюк называл футуризм «бурлючеством» и, защищая его от нападок, писал: «Вы, воспитанные под знаменем свободы слова со знанием диалектики и уместности сказанного, стараетесь убедить ваших читателей, что мы подонки нашей родины. <…> Некоторые из вас борцы за свободу религии и труда и – вот какое позорное противоречие!! МЫ, ВАШИ БРАТЬЯ, а вы нас оскорбляете и унижаете за то, что мы не рабы и живем свободой. И если за нами идет молодежь нашей родины, то это ваша вина – вы были и есть азиаты, губящие все молодое и национальное».
В программных статьях в защиту футуристов и во время выступлений на многочисленных диспутах Николай Бурлюк выступал резко и решительно. В статье «Поэтические начала» он выступает против традиционных представлений об искусстве слова: «Я ещё раз должен напомнить, что истинная поэзия не имеет никакого отношения к правописанию и хорошему слогу, – этому украшению письмовников, аполлонов, нив и прочих общеобразовательных “органов”. Ваш язык для торговли и семейных занятий».
Однако поэзия самого Бурлюка далека от нарочито «грубой» эстетики футуристов, в ней мало урбанистических мотивов и словотворчества, характерных для Д. Бурлюка, А. Кручёных В. Маяковского. Его стихотворения ближе к импрессионизму, они музыкальны, наполнены мифологическими образами:
Осталось мне отнять у Бога,
Забытый ветром, пыльный глаз:
Сверкает ль млечная дорога
Иль небо облачный топаз, –
Равно скользит по бледным тучам
Увядший, тусклый, скучный ум.
И ранит лезвием колючим
Сухой бесстрашный ветра шум.
О ветер! похититель воли,
Дыханье тяжкое земли,
Глагол и вечности и боли
«Ничто» и «я», – ты мне внемли.
1910
Самые первые стихотворения Николай Бурлюка были опубликованы в сборниках «Студия импрессионистов» (1910) и «Садок судей» (1910). «Садок судей» был напечатан на оборотной стороне дешевых комнатных обоев, без «ятей», знаков препинания и с использованием большого количества неологизмов в стихотворениях авторов. Сборник приобрел скандальную известность и стал важной вехой в истории русского футуризма. Поэт Валерий Брюсов заявил, что большинство стихотворений сборника находятся «за пределами литературы», но сдержанно похвалил более лиричные и сдержанные стихи Николая Бурлюка и Василия Каменского.
В 1911 году Николай Бурлюк написал Валерию Брюсову письмо с просьбой стать его учителем в поэзии. Брюсов не откликнулся на его просьбу, после чего молодой поэт пытался примкнуть к акмеизму и войти в круг Николая Гумилева, в объединение «Цех поэтов». Николай Бурлюк принимал участие в заседаниях «Цеха поэтов», а в 1914 году отказался подписать манифест футуристов «Идите к чорту», где акмеисты подвергались оскорблениям.
Тем не менее, Николай Бурлюк продолжал публиковать свои стихи в футуристических сборниках, хотя их эпатажные названия – «Дохлая луна», «Затычка», «Молоко кобылиц» – не вязались с его поэтическим стилем.
В 1915 году произведения Николая Бурлюка были в последний раз напечатаны в альманахе «Весеннее контрагентство муз». После этого поэт навсегда пропал с литературного горизонта.
В 1916 году Бурлюк был мобилизован в действующую армию и оказался на Румынском фронте. В период Гражданской войны он служил в разных армиях на Украине. В 1919–1920 годах Бурлюк скрывался от мобилизации. В декабре 1920 года в Херсоне, считая, что гражданская война закончена, Бурлюк явился на учет в РККА как бывший офицер. Он был арестован и 25 декабря 1920 года приговорен к расстрелу, так как новая власть стремилась в превентивных целях «скорее очистить РСФСР от лиц подозрительных, кои в любой момент свое оружие могут поднять для подавления власти рабочих и крестьян». 27 декабря 1920 года приговор был приведен в исполнение.
В 2002 году в серии «Новая библиотека поэта» вышла книга стихов Давида и Николая Бурлюков, куда вошли все стихотворения Николая, опубликованные в футуристических сборниках с 1910 по 1915 год («Студия импрессионистов», «Садок судей» и «Садок судей II», «Требник троих», «Дохлая луна», «Молоко кобылиц», «Рыкающий Парнас», «Затычка» и «Весеннее контрагентство муз»).